Примечания
Баллада
- Автор:
Юрий Зобнин
Дат.: до конца июни 1918 - по времени создания рукописи Романтических цветов (1918).
При создании стихотворенияния Гумилёв использовал фрагмент ранней поэмы «Сказка о королях» (ПК. См. наст, изд., т. 1, с. 60). В общем архитектоническом замысле Романтические цветы и Жемчуга (1918), воссоздающем хронологию творческого развития автора (см. подзаголовки книг), «Баллада», очевидно, была призвана эмблематиэировать ранний гумилёвский «демонизм» начала 1900-х гг. (см. ПСС, т. I, с. 356—357). В диссертации С. Н. Колосовой (1998) подытожены ранее известные толкования гумилёвского текста, а также добавлен ряд существенных наблюдений. По мнению С. Н. Колосовой, ст-ние «содержит целый ряд символов, каждый из которых является “свернутым сюжетом”, позволяющим вывести в произведении дополнительное содержание. Лирического героя в жизни сопровождает “друг Люцифер".
Обращает на себя внимание номинация данного образа. Семантика его двойственна. Это не сатана, не дьявол, а именно Люцифер, <...> в христианской традиции - одно из обозначений сатаны как горделивого и бессильного подражателя тому свету, который составляет мистическую “славу” божества». Но, с другой стороны, в новозаветной книге Откровения Иоанна Богослова Христос себя называет утренней звездой: “Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя” (Откр. 22, 16). Так номинация образа обозначает его двойственную природу. Подарок Люцифера (“золотое с рубином кольцо”) может оказаться и божественным даром, и сатанинским искусом (традиционная для творчества Н. С. Гумилёва постановка проблемы: от Бога или от дьявола дается творческий дар). Лирического героя в жизни сопровождает сатана, и сюжет стихотворения апеллирует к песне о падении Вавилона книги пророка Исаии. Прн сопоставлении стихотворения Гумилёва с библейским текстом становится очевидно, что лирический герой повторяет судьбу Люцифера, и Люцифер оказывается не только его “другом”, но и двойником, герой отождествляется с ним. Обращает на себя внимание образ “золотого с рубином кольца”, который принадлежит к т.н. постоянным образам, используемым Гумилёвым. Вообще кольцо, круг—проекция сферы олицетворяет целостность, гармонию, совершенство. По преданиям кольцо, также как колесо или щит (т.е. предметы в основе имеющие круг) было обозначением солнца. <...> В соответствии с этими представлениями высматривается интересный семантический ряд: герой, отдав кольцо, - символ солнца — деве луны как бы сам предпочитает лунный свет солнечному. Лишившись кольца, он сам разрушает гармонию и совершенство, которые его окружали (ср. с героем рассказа И. А. Бунина “Безумный художник”, для которого кольцо — “предсмертный завет' написать рождение новой жизни, нового человека, но он использует не солнечное освещение при создании картины <...> и это влияет на результаты работы — художник создает картину смерти). Так мифологический сюжет, появляющийся при дешифровке образа Люцифера, в значительной степени определяет содержание произведения в целом. <...> “Баллада” сюжетно и архетипически является поэтическим вариантом новеллы “Скрипка Страдивариуса”» (Колосова С. Н. Н. Гумилёв: Прозаик и поэт: Автореф. канд. дисс. М.. 1998. С. 11—12).
При создании стихотворенияния Гумилёв использовал фрагмент ранней поэмы «Сказка о королях» (ПК. См. наст, изд., т. 1, с. 60). В общем архитектоническом замысле Романтические цветы и Жемчуга (1918), воссоздающем хронологию творческого развития автора (см. подзаголовки книг), «Баллада», очевидно, была призвана эмблематиэировать ранний гумилёвский «демонизм» начала 1900-х гг. (см. ПСС, т. I, с. 356—357). В диссертации С. Н. Колосовой (1998) подытожены ранее известные толкования гумилёвского текста, а также добавлен ряд существенных наблюдений. По мнению С. Н. Колосовой, ст-ние «содержит целый ряд символов, каждый из которых является “свернутым сюжетом”, позволяющим вывести в произведении дополнительное содержание. Лирического героя в жизни сопровождает “друг Люцифер".
Обращает на себя внимание номинация данного образа. Семантика его двойственна. Это не сатана, не дьявол, а именно Люцифер, <...> в христианской традиции - одно из обозначений сатаны как горделивого и бессильного подражателя тому свету, который составляет мистическую “славу” божества». Но, с другой стороны, в новозаветной книге Откровения Иоанна Богослова Христос себя называет утренней звездой: “Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя” (Откр. 22, 16). Так номинация образа обозначает его двойственную природу. Подарок Люцифера (“золотое с рубином кольцо”) может оказаться и божественным даром, и сатанинским искусом (традиционная для творчества Н. С. Гумилёва постановка проблемы: от Бога или от дьявола дается творческий дар). Лирического героя в жизни сопровождает сатана, и сюжет стихотворения апеллирует к песне о падении Вавилона книги пророка Исаии. Прн сопоставлении стихотворения Гумилёва с библейским текстом становится очевидно, что лирический герой повторяет судьбу Люцифера, и Люцифер оказывается не только его “другом”, но и двойником, герой отождествляется с ним. Обращает на себя внимание образ “золотого с рубином кольца”, который принадлежит к т.н. постоянным образам, используемым Гумилёвым. Вообще кольцо, круг—проекция сферы олицетворяет целостность, гармонию, совершенство. По преданиям кольцо, также как колесо или щит (т.е. предметы в основе имеющие круг) было обозначением солнца. <...> В соответствии с этими представлениями высматривается интересный семантический ряд: герой, отдав кольцо, - символ солнца — деве луны как бы сам предпочитает лунный свет солнечному. Лишившись кольца, он сам разрушает гармонию и совершенство, которые его окружали (ср. с героем рассказа И. А. Бунина “Безумный художник”, для которого кольцо — “предсмертный завет' написать рождение новой жизни, нового человека, но он использует не солнечное освещение при создании картины <...> и это влияет на результаты работы — художник создает картину смерти). Так мифологический сюжет, появляющийся при дешифровке образа Люцифера, в значительной степени определяет содержание произведения в целом. <...> “Баллада” сюжетно и архетипически является поэтическим вариантом новеллы “Скрипка Страдивариуса”» (Колосова С. Н. Н. Гумилёв: Прозаик и поэт: Автореф. канд. дисс. М.. 1998. С. 11—12).