“В статье рассматривается духовная эволюция лирического героя Гумилёва через ее сопоставление с духовной эволюцией героя лирики Пушкина. Выделяются мировоззренческие доминанты, через которые проходит духовная эволюция пушкинского героя: нигилистическая ирония, раскаяние, исповедь, побег и духовное освобождение. Эволюция лирического героя Гумилёва, подобно эволюции героя Пушкина, раскрывается как поиск духовной свободы поэта от оков мира. Путь раскаяния, духовного бегства и странничества, в котором гумилёвского героя ведет некий посланник, имеющий сложную символическую природу, проходит через «прекрасное убежище» искусства и мистический «Китай». Из этого путешествия герой возвращается обновленным, покорным воле Бота-Слова и готовым к последнему духовному освобождению и искуплению.„
“Рассматривается универсальная для культуры рубежа XIX—XX вв. тенденция к духовному и эстетическому синтезу. Использование автором контекстно-герменевтического подхода обнаруживает близость психологических типов поэта Гумилёва и художника Гогена, глубинные перекрестки в семантике их жизненных стратегий и эстетических устремлений. Делается вывод о том, что искусства разных видов, но соприродного стиля демонстрируют большую близость в своих поисках, чем искусства одного вида, но разных стилей, если рассматривать стиль как ритм мышления культуры.„
“Далеко не все переводы, выполненные Николаем Гумилёвым для издательства «Всемирная литература», в свое время были опубликованы. К их числу относятся и «Малайские пантумы» Леконта де Лиля. Датировка этого перевода (к 20 декабря 1919 г.) указана в книге Веры Лукницкой1. В РГАЛИ в фонде Л. В. Горнунга2 хранится рукописная копия, снятая П. Н. Лукницким в издательстве, с его кратким примечанием в конце (на л. 17):„
“Статья посвящена анализу образа Дон Жуана в пьесе Н. С. Гумилёва «Дон Жуан в Египте», в основе которой лежат лирические переживания автора и его жизненный опыт в «жизнетворчески преображенном виде». Кроме того, рассматриваются приемы построения «персонального мифа» Гумилёва—мужчины-победителя, покорителя женских сердец, поэта и художника.„
“Памяти моих любимых учителей
Г. К. Косикова и Л. Г. Андреева
Два поэта, два великих путешественника, Николай Гумилёв и Блез Сандрар были друг другу современниками, почти ровесниками по году рождения: в 1886 году Гумилёв появился на свет в Кронштадте, Сандрар — в 1887, в городе Ла-Шо-де-Фон, в Швейцарии.„
“В историческом времени многие поэты оставили свой след. Это были поэты, которые продолжали традиции русской литературы: влияли на культурное сознание современников, а они в России имело смысл. Свою судьбу они не отделяли от судьбы России.„
“Интерес Гумилёва к наследию Древнего Мира заметен уже в раннем творчестве. Ярким примером может служить (возникший не без влияния Ницше) образ Заратустры («Песнь Заратустры») в книге стихов «Путь конквистадоров». В 1906 году, будучи в Париже, Гумилёв посетил выставку работ Гогена, художника, который искал в первобытных культурах пути к новому видению в искусстве. В следующем году в Париже выставлялись картины Николая Рериха. Впечатлениям от двух этих выставок поэт посвятил заметку «Выставка нового русского искусства в Париже», которая была опубликована в журнале «Весы» в 1907 году. На Гумилёва произвело сильное впечатление «духовное родство» русского и французского художников», и то, что «оба они полюбили мир первобытных людей» [2,87–88.]. Там же, в Париже, Гумилёв приобрел свой многолетний интерес к африканской культуре. Примитивное искусство племен черного континента было в ту пору предметом увлечения многих представителей французской интеллектуальной элиты. Так, двое знакомых Гумилёва, художник Модильяни и поэт Гийом Аполлинер, были серьезно увлечены африканской скульптурой, а первый даже собрал коллекцию.„
